Тайны расстрельного коридора. Часть 3
-
- Старый Пищаловский замок.
Тема смертной казни в Беларуси до сих пор остается за семью печатями. Общество практически ничего не знает об условиях содержания осужденных к высшей мере. Известно лишь то, что они некоторое время после вынесения приговора находятся в центре Минска, в СИЗО на Володарского. Поэтому правозащитники всегда стараются отыскать и собрать по зёрнах эту информацию. Представителями кампании "Правозащитники против смертной казни в Беларуси" собираются воспоминания и свидетельства бывших сотрудников СИЗО №1 и бывших заключенных, родственников расстрелянных, часть которых и положены в основу данной публикации. Эти люди по понятным причинам попросили сохранить их имена в секрете.
В третьей части публикации собраны свидетельства о смертные приговоры последних лет, описания психологического состояния осужденных и те немногие сведения об их жизни перед расстрелом, которые пришлось разыскать правозащитникам.
Затяжной прыжок без парашюта
Почти все приговоренные к смертной подают прошение о помиловании на имя президента Беларуси с маленькой надеждой, что тот сохранит им жизнь. На сегодня известно, что Александр Лукашенко помиловал только одного приговоренного к смерти.
Что же происходит с узником и его психикой в условиях постоянного давления, ожидания расстрела?
По свидетельствам сотрудников СИЗО №1 многие из осужденных к высшей мере пытаются покончить жизнь самоубийством. Об этом когда-то рассказывал в интервью бывший начальник минского СИЗО Олег Алкаев. Он вспоминал, как однажды в камере оказались два осужденных к смертному приговору.
"Смерть всегда страшна. Даже естественная. Но когда жизнь забирают другие люди, смерть становится безмерно страшной. И не надо верить тем, кто сетует на пожизненное заключение, уверяя, что было бы лучше, если бы его расстреляли. Право уйти из жизни добровольно у человека никто не отбирал. И даже в тюрьме есть десятки способов совершить суицид. Но самоубийство в тюрьме - редкий случай. Я помню только один случай, когда двое осужденных за несколько дней до исполнения приговора повесились по очереди на одной веревке. Вычислив периодичность обхода камер постовым, примерно через 8-10 минут. Сначала повесился один. Второй успел его вынуть из петли, положить на кровать и лечь сам. Затем после обхода также залез в петлю, где и был найден". (Из книги "Смертная казнь в Беларуси" )
- Глазок в камере смертников на Володарке.
Люди, которые ожидают исполнения смертного приговора, постоянно находятся в высшем нервном напряжении. Как отмечал Олег Алкаев, это что-то вроде затяжного прыжка без парашюта, где есть слабая надежда на стог сена. Естественно, что во время исполнения приговора напряжение доходит до высших пределов человеческого организма:
"Стадию безумия определить сложно, но неадекватность и прострация наблюдаются практически у всех. Для осужденных характерны покорность и полное безволие. Трудно выделить что-то индивидуальное. На моей памяти лишь несколько человек перед исполнением приговора выглядели более-менее и осознавали, что с ними происходит".
Во время своего пребывания в СИЗО на Володарке, обреченный на расстрел Григорий Язепчук потерял разум. Как рассказывали сотрудники и бывшие узники, он "валялся по полу, перакатывался из угла в угол по камере и пел песни, но его никак не успокаивали".
Интересен и тот факт, что дальний родственник Григория - Василий Юзепчук, который также был приговорен к смертной казни был неграмотным человеком. Писать и читать его учил другой приговоренный к высшей мере Андрей Жук. Он в свое время отправлял письма правозащитникам. Благодаря ему стало известно, что с ним в камере сидит Юзепчук. Этот факт описывается в книге "Смертная казнь в Беларуси":
"Из писем Андрея Жука следовало, что его сокамерник Василий Юзепчук, который был почти неграмотный, пытался преодолеть ужас смерти, напевая время от времени строки из песни "А я сяду в кабриолет и уеду куда-нибудь ...". Хотя уехать оттуда нельзя, можно только "убыть по приговору".
Эдуарда Лыкова все свидетели характеризовали, как очень импульсивного человека, который много жестикулировал и говорил.
"Лыков всегда что-то рассказывал, махал руками. Его сокамерник Селюн напротив сидел очень тихо. Он был самым тихим и самым спокойным. Но время от времени им все-таки приходилось меняться, тогда Селюн вставал и ходил по комнате, а Лыков сидел. Для осужденных ходить, курить - вот и все развлечения. Еще они могли сесть и написать письмо за небольшим столиком".
Другой приговоренный к высшей мере Александр Грунов пытался вскрыться [Нанести телесные повреждения. Ред.], когда расстреляли его соратников по камере:
"Было ЧП на Володарке. Все заключенные бреются, для этого им выдают одноразовые бритвы. Сотрудник выдал одноразовый станок и не смотрел в камеру как он бреется. А потом заметил, что Грунов стал разбирать бритву. А среагировать он быстро не может - открыть камеру и помешать этому. Пока сообщили начальнику СИЗО, пока прибежали - он успел раскрыть лезвие и хотел резать руки или шею, а когда залетели сотрудники - сбросил лезвие в туалет. После вызывали сантехников, брали магнит и доставали это лезвие."
- Cхематическое расположение камер смертников в корпусе СИЗО №1.
Иногда показания сотрудников СИЗО становятся обрывистыми, установить точную хронологию довольно трудно, но вот что рассказали свидетели о нахождении осужденных в новых камерах.
"Одновременно расстреляли Селюна и Лыкова. Был момент, когда Григория Язепчука повели, скорее всего на расстрел. Тогда остальных расселили по одному в каждую камеру. В 102 камере сидел Язепчук. Потом Грунова и Селюна посадили в 104 камеру. Когда не стало соседей у Грунова - Лыкова и Селюна, он и пытался совершить самоубийство".
К этим трем изолированным камерам смертников, расположенным сейчас в новом коридоре, примыкают другие. Рядом с осужденными к высшей мере есть еще несколько камер для отбывающих пожизненное заключение, а также особо опасных преступников.
Один из недавних узников этого корпуса - правозащитник Андрей Бондаренко. Перед тем, как перевести его сюда, окно камеры было дополнительно защищено мелкой сеткой, а на кормушку, которая обычно закрывается на засов, навесили замок. Все это было сделано с целью недопущения контактов Бондаренко с другими заключенными и волей, а также усилением психологического давления.
Также неподалеку находилась камера, где некоторое время удерживали одного из белорусских криминальных авторитетов Дмитрия Галеева.
- Камера в которой, вероятно, находился Андрей Бондаренко. Фото из телесюжета канала "Беларусь-1" "История одной тюрьмы"
"Я хочу, чтоб меня расстреляли"
Через переписку правозащитники получили стихи, которые написал расстрелянный Павел Селюн, во время своего заключения в СИЗО на Володарке. Этот, как его описывали, внешне спокойный и самый тихий из всех заключенных, в ожидании расстрела писал сразу на двух языках. Ниже помещаем стихотворение по-русски [На языке оригинала. Ред.], Но через письма дошли и белорусскоязычные произведения осужденного.
Я хочу, чтоб меня расстреляли,
Чтобы пулю в затылок пустили.
Никогда вы, ублюдки, не знали,
Грязной лапой кого погубили.
Не осталось во мне человека.
Из-за вас превратился я в зверя,
В душегуба, убийцу и зека!
Это ваше взошло во мне семя.
Я своих палачей презираю,
Мне плевать на судью, прокурора.
Свысока я за тем всем взираю,
Что запишут в листы приговора.
Не меня посадили вы в клетку,
А свою обнищавшую совесть!
И на ней вы поставите метку,
Когда выстрелом кончите повесть!
На первый взгляд кажется, что перед нами стихотворные строки упорного в своей ненависти человека: столько в них обиды и злости! Но стоит на этом остановиться и задуматься: почему он так написал? Он что, жил вне общества, не с нами рядом? Расстрелянный именем государства Павел Селюн - тоже часть нашего социума, часть нас самих. Видимо, обществу нужно об этом помнить.
Об этом отмечал и координатор кампании "Правозащитники против смертной казни" Андрей Полуда в одном из последних интервью:
"Надо понимать, что люди, приговоренные к смертной казни, это не пришельцы с другой планеты, а такие же граждане нашей страны, которые живут рядом с нами. И всегда нужно анализировать, почему человек пошел на жестокое преступление. Если посмотреть на портрет осужденного к смертной казни, чаще всего это человек, который ранее уже был судим. И тут возникает вопрос к нашей пенитенциарной системе. Что делают с людьми в колониях, что они выходят на свободу еще более жестокими? Кроме того, остро стоит проблема пьянства. Большинство убийств в Беларуси совершается в состоянии алкогольного опьянения. Государство, отправляя на расстрел Кулеша, одной рукой борется с преступностью в обществе. Но другой рукой этому же обществу наливает - тем, что накануне выборов позволяет продажу спиртного в ночное время".
- Роба Алексадра Грунова. Фото Виктора Третьякова
Один из смертников Александр Грунов, который некоторое время сидел в одной камере с Павлом Селюном, после расстрела Селюна и Лыкова был на некоторое время переведен в 73 камеру на вторых этаж в Психушку [Так называют корпус, где содержатся осужденные за нетяжкие преступления. Ред]. Это произошло после того, как Грунову Верховным судом был отменен смертный приговор. Для него была возвращена былая мера пресечения - под стражей, а дело отправлено на доработку. Это беспрецедентный случай - человек вышел из коридора смерти. Однако позже Грунова снова приговорили к смертной казни. Его сокамерники рассказывали, что он всегда тихий, ни о чем не говорил, ничем не интересовался и держал сложенные вещи в сумке, как будто был всегда готов куда-то идти.
Не обошло Володарку и нашумевшее дело о теракте в Минском метро, после которого были расстреляны два парня – Дмитрий Коновалов и Владислав Ковалев. По прежним данным, они постоянно до расстрела находились в СИЗО КГБ, но как стало известно теперь, на непродолжительное время их все-таки привозили на Володарку, очевидно для совершения приговора.
"Коновалов и Ковалев один день находились на Володарке. Их привезли буквально на час. Среди сотрудников бытовало мнение, что расстреляли не тех."
Тема смертной казни остается актуальной в белорусском обществе. Информация об исполнении смертных приговоров от имени Республики Беларусь остается под грифом секретности. Родственники не знают ни времени, ни места захоронения расстрелянных и не могут посетить их могилы. С другой стороны, родственники жертв преступников, которые часто просят у суда высшей меры наказания для убийц их близких, также не получают должной психологической помощи со стороны государства, а их желание мести не помогает преодолеть тяжесть утраты.
Беларусь продолжает использовать своё советское наследство - смертную казнь. Учитывая попытки страны наладить отношения с Европой исполнение смертных приговоров в ее сердце выглядит сегодня более чем абсурдно.
Смотрите также:
Фото
